"До последнего патрона"

Все дальше уходит Великая Отечественная война. Неисчислимые потери понес наш народ, горе и страдание испытали наши люди на фронте и в тылу. Все меньше остается участников прошедшей войны.

Для меня служба в Красной Армии и война начались одновременно. В начале июня 1941 г. я стал курсантом Калинковичского пехотного училища. А с 18 августа 1941 г. и до дня Победы длилась для меня война с небольшими перерывами, вызванными залечиванием ран в госпитале.

От Западной границы до Москвы и от Москвы до Берлина почти 4 года я шел, полз под сильнейшим огнем всех видов оружия, переплывал реки, отражал атаки врага. Участвовал в штурме немецких городов Кенигсберга и Берлина. До сих пор вижу страшные военные сны.

После разгрома немцев под Москвой фашистское командование начало развивать наступление на южном участке фронта и перебрасывать свои войска с центрального направления.

Нашей 105-й отдельной стрелковой бригаде морской пехоты поставили задачу затруднить немцам переброску войск.

Утром 12 июня 1942 г. после артиллерийской подготовки силами полковой артиллерии многие огневые точки противника не были уничтожены и на нашу атаку ответили шквалом огня. Лишь в нескольких местах после многочисленных кровопролитных атак к вечеру нам удалось ворваться в траншеи противника на окраине деревни, но закрепиться в них мы не смогли. Патроны и гранаты были на исходе. За короткую июньскую ночь нам ценой больших потерь удалось собрать на поле боя немного боеприпасов. Остатки нашей роты закрепились у самой колючей проволоки, почти на минном поле немцев. Из разбитых станковых пулеметов мы кое-как собрали два.

Утром после часовой артиллерийской подготовки, бомбежки с воздуха при поддержке танков фашисты пошли в контратаку. Потери от артналета и авиации были небольшие, т.к. мы находились от противника в 60-70 м и многие снаряды и бомбы падали далеко от наших окопов. Танки противника приближались и вели прицельный огонь. За танками шла пехота, ведя беспрерывный огонь из автоматов. Один танк был совсем рядом со станковым пулеметом. Но вот кто-то из красноармейцев выскочил из окопчика, метнул бутылку с зажигательной смесью и танк задымил, вспыхнул. Еще 2 танка подорвались на своих же минах. Из них начали выскакивать немцы, но тут же были убиты из винтовок. Уцелевшие 2 танка повернули обратно, а немецкую пехоту отрезали наши пулеметы.

В этот день контратак больше не было, и мы пополняли боеприпасами, выносили раненых. Убитых хоронить было невозможно ни нашим, ни немцам. Стоял удушающий запах, от которого в такую жару кружилась голова, тошнило. Не было питьевой воды. К нам прибыло пополнение человек 40 из хозвзвода и других тыловых подразделений. Но главное мы пополнили запас боеприпасов, запаслись бутылками с горючей жидкостью, готовили связки гранат.

Командир роты – ст.лейтенант Ушаков собрал командиров взводов, коммунистов, комсомольцев и отдал приказ: «Ни шагу назад!»

Назавтра обстрел артиллерии и бомбежка повторились не один раз. И снова атака танков и пехоты немцев. И снова потери.

Подожгли несколько танков. Так в невероятно трудных условиях мы в течение 10 дней удерживали захваченный рубеж.

Особенно трудным был последний бой. В самом начале атаки немцев замолчал единственный станковый пулемет. Командир роты послал меня проверить  что случилось. Когда я подполз к пулемету, уцелевший из расчета молодой солдат сказал, что все убиты, а он еще ни разу не стрелял из пулемета и не знает, как это делается. Мне пришлось самому вести огонь. Очередная атака отбита. Патронов мало, в пулемете последняя неполная лента.

Вдруг к командиру роты обращается боец с тремя треугольниками в петлицах, весь в окровавленных бинтах, еле державшийся на ногах.

«Командир, - сказал он, - выводи людей из этого пекла. Патронов нет, мне уже не уйти. Оставь мне одного помощника, я прикрою». Он отказался уйти в санчасть и в следующую атаку косил немцев из пулемета. Перед атакой немцев он попросил снять щит с пулемета, чтобы противник не мог быстро обнаружить эту огневую точку и уничтожить ее. А ведь щит – защита от пуль. Старший сержант был убит. Он остался в моей памяти храбрейшим защитником Родины. К великому сожалению, я не помню его фамилии.

Только после того, как командованию стало ясно, что рубеж мы удержать не сможем, нам разрешили его оставить. Но сами мы выйти теперь не могли. У многих было по несколько ранений. В этих боях я был ранен 2 раза. Нас выносили ночью санитары и бойцы других подразделений.

Убиты были командир роты Ушаков и мой одноклассник по военному училищу Миша Семенцов.

Нашу часть преобразовали в 110 стрелковую дивизию, в составе которой я с боями дошел до Восточной Пруссии.